Война навсегда оставила свой след

В преддверии 70-летия Победы нашего народа в Великой Отечественной войне часто слушаю передачи по радио о жизни детей в суровые сороковые. Звучит много рассказов о судьбе эвакуированных из Карелии в другие регионы страны.

Наша семья проживала в селе Емецк, Архангельской области, оно старше Москвы на 20 лет. У моих родителей было шестеро детей, рожденных с 1929 по 1941годы. Мама работала техничкой в школе. У нее было неполное церковно-приходское образование. Правда, читать умела по слогам, пыкала, как она говорила, письмо вообще давалось сложно. Поскольку  была старшей в семье своего отца, ей приходилось вместе с ним зимой трудиться на лесозаготовках.

 Мой отец,  Федор Андреевич Резвый, пошел по торговой части и перед войной работал председателем Емецского райпотребсоюза, имел бронь. Мама рассказывала: когда на фронт стали уходить друзья и хорошие знакомые, отец  принял решение проситься на фронт, но мама заголосила: дескать, на кого ты нас оставляешь, как я одна буду справляться с детьми,  мы  не выдержим без тебя!  Но когда в армию призвали его двух старших братьев Николая и Андрея (оба впоследствии вернулись домой), а потом и брата мамы Павла (он погиб), отец принял окончательное решение. Был мобилизован 18 октября 1942, закончил курсы снайперов.  19 август 1944 года погиб в звании гвардии старшего лейтенанта, командира взвода снайперов, при проведении знаменитой военной операции «Багратион».

Все заботы легли на мамины плечи, и она из последних сил старалась, чтобы наша семья выжила в эти трудные времена. Помню, хлеба, получаемого по карточкам, всегда не хватало. Когда я пошел в первый класс, мама иногда давала денежку, чтобы купить в магазине прессованный фруктовый чай. Возьмешь небольшую плиточку этого чая, в школе запьешь ее холодным кипяточком из бачка, и вроде бы на какое-то время сыт.  Ежегодно весной ходили и собирали после пахоты на полях оставшуюся картошку. Выбирали крахмалистую массу, из нее мама пекла лепешки, что-то в них добавляя. Мы называли эту еду «лепешки из гнилой картошки». Когда  мамина сестра тетя Дуня перешла работать на ферму, я приносил домой жмых, прессованные семечки в ребристых плитках.  Для нас это была «вкуснятина». Иногда прихватишь с собой литровую баночку молока.

После второго класса летом мама повезла меня к деду в деревню Гора,  за 70 км от нашего села, практически в  самую глухомань. Там я познакомился со своим дедом Иваном Филипповичем и бабушкой Александрой.  И вот меня уговорили остаться у них на зиму. До школы надо было идти примерно 2-2,5 км, она располагалась на другом берегу реки Мехреньга. Школа была добротная, но всего на 2 класса, в которых учились ребята разного возраста. Летом я на месяц уезжал домой к маме, братьям и сестрам.

В третьем классе произошел случай, изменивший, как я считаю, мою судьбу. Я был приезжим, меня воспринимали как чужака, приставали, и как-то 5 – 6  ребят прямо у школы на большой перемене крепко избили. В результате  у меня было сильное искривление носовой перегородки.  После третьего класса приехал в Емецк, нас с мамой вызвали в военкомат и предложили мне учебу в Суворовском училище. Я, конечно, с радостью согласился. Экзамены  в Архангельске сдал хорошо, но медкомиссия меня забраковала из-за того самого искривления носовой перегородки. На следующий год предложили поступить в Нахимовское училище и снова забраковали, предложили сделать операцию. Сестра Роза, поступившая тогда на первый курс учительского института, отвезла  меня в больницу. Все было нормально, но за это время поступивших ребят уже увезли на учебу. Моя мечта стать офицером так и не осуществилось.

Житие у деда с бабушкой мне очень нравилось. Дед всегда сидел рядом со мной, когда я готовил уроки, помогал, он был грамотным. В деревне освещение было только лучиной, но в некоторых случаях зажигали десятилинейную керосиновую лампу, которая на цепочках крепилась к потолку. В пятом классе, я уже учился в средней школе, где мама работала техничкой. Ей приходилось убирать 3 больших класса и актовый зал со сценой. Полы в школе в то время были некрашенные. В мою обязанность входило подвезти на санках дрова и принести их к печам. По воскресеньям всей семьей помогали маме убирать ее территорию. Помню, посыпали полы дверстой ( каменистый песок), смачивали водой, я тер полы голиком, а сестры после этого их мыли.

Летом, когда мне исполнилось 12 лет,  нас с другом «по блату» устроил на сенокос бригадир полеводческой бригады Арсений Марков, капитан первого ранга в отставке. Жили на стане в трех километрах от села, и нам была обеспечена хорошая кормежка. Я освоил премудрости ворошильщика валков, подвозил на лошади сено, работал на конной грабилке, вершителем копен или стогов. Когда брат после армии вернулся домой, его назначили директором заготконторы.  У него мы прессовали лыко (ивовое корье весенней заготовки) в пакеты, перерабатывали макулатуру, тряпье, с последующей погрузкой на суда, веяли зерно. Я даже разгружал баржи с мукой.  Кроме того,  ходили с ребятами в лес по грибы, ягоды, на рыбалку. До седьмого класса постоянно осенью выходили семьей на сбор картофеля в совхозе. Оплата была натурой – собрал десять мешков, мешок картошки твой. Это позволило нам держать две козы и поросенка. Одним словом, ежедневно занимались работой, чтобы худо-бедно обеспечить свою жизнь.

Пятеро из нас закончили десять классов школы. Брат Федор после 7 класса  учился в Новгороде в кооперативном техникуме. Я поступил в Архангельский лесотехнический институт, на отделение водного транспорта леса.  Две сестры и младший брат закончили технические училища и впоследствии работали: одна - на Ижорском заводе, другая - в Череповце, на доменном производстве, а брат Евгений был корпусником на строительстве атомных подводных лодок в Северодвинске, на знаменитом заводе «Звездочка». При распределении в 1961 году я выбрал Карелию, трудился в Сегежском районе 18 лет, из которых 12 лет - начальником Идельского сплавного участка. После 3 лет работы главным инженером в Надвоицком леспромхозе был назначен инструктором отдела лесной промышленности Карельского обкома партии.

В 1982 приехал в Суоярви, избирался вторым секретарем райкома КПСС, потом - председателем исполкома районного Совета народных депутатов, еще 10 лет работал председателем Суоярвского районного комитета по охране природы. В марте 2015 года в газете «Ленинская правда» прочитал статью «Госдума должна принять закон «О детях войны»» о том, что в парламенте рассмотрены 3 законопроекта, посвященные детям войны, подготовленные фракцией КПРФ и советом общественной организации «Дети войны», но они пока отклонены. Только в 7 субъектах России приняты и действуют такие законы, в 15 регионах все дети войны получают льготы. Но фракция коммунистов в Госдуме и совет организации «Дети войны» хотят поднять этот вопрос еще раз, в преддверии 70-летия Великой Победы.

Альберт РЕЗВЫЙ, г. Суоярви.